Первым настоятелем храма стал выпускник Петроградской духовной семинарии протоиерей Иоанн Лебедев. Приняв сан еще в 1880 году, батюшка до революции преподавал Закон Божий в известной гимназии Г. Петерсона на Удельной. В 20-е годы прошлого века он был уже преклонных лет и пользовался заслуженным уважением своих прихожан.
Но для новой власти это не имело ровно никакого значения.
"Я, нижеподписавшийся протоиерей церкви Димитрия Солунского, поставлен в известность зав. церковным столом Ивановым, что беседы, а равно и другие какие-либо сборища, помимо церковных служб без разрешения указанного отдела, обязуюсь не устраивать, предварительно подав заявление за трое суток. Сборища, собранные без разрешения, будут приравниваться к нелегальным, и поэтому буду нести за уклонение заслуженную кару по всем строгостям законов Российской республики. Настоятель протоиерей Иоанн Лебедев. Августа 18 дня 1922 года", - такая "подписка", напечатанная на машинке (стиль сохранен - изд.), хранится в "Деле по наблюдению за Коломяжской церковью", заведенном новой властью.
Еще более жесткие требования Петроградский райсовет предъявил двадцатке Димитриевской церкви. Так называлась группа мирян численностью не менее двадцати человек, которая согласно декрету "О свободе совести" отныне несла всю ответственность за приходскую жизнь.
В договорах от 10 июня 1924 года и от 2 марта 1927 года члены двадцатки обязались "не допускать в молитвенном здании устройства детских, юношеских, женских молитвенных собраний; организации школ и библиотек; а также политических собраний, раздачи или продажи книг, брошюр, листков и посланий против советской власти". Распорядок пользования колокольней отныне подчинялся местному Совету рабочих и крестьянских депутатов.
Запрещалось "совершение набатных тревог для созыва населения в целях выступления против советской власти".
Ремонт молитвенного здания, оплата налогов, охрана церкви - все это отныне возлагалось на двадцатку. А ведь входили в нее люди небогатые - крестьяне, домохозяйки, служащие. На языке того времени это называлось "беречь переданное нам народное достояние".
"За непринятие всех указанных в договоре мер мы подвергаемся уголовной ответственности (! - изд.) по всей строгости революционных законов", - такую подпись поставили члены двадцатки Димитриевской церкви под кабальным договором с Петросоветом.
Когда в ночь с 11 на 12 мая 1923 года в Димитриевской церкви произошла кража, то вещи взамен похищенных приобретали сами прихожане.
Отделив Церковь от государства, новая власть не гнушалась учитывать в доме Божьем каждый гвоздик. Скрупулезная опись, заверенная подписями "служителей культа" Лебедева и Пигулевского (второй священник храма), составлялась ежегодно.
"В церковный стол Петроградского совета. Список церковного инвентаря Димитриевской церкви. Большой колокол 104 пуда, средний, малый, 13 мелких колоколов, чаша серебряная, дискос, крест напрестольный, облачение священников с металлической ниткой парчовое... Итого на сумму 1139 руб. 67 коп. Оценено 19 июня 1925 г".
В августе 1931 года в храм нагрянула проверка, и инспектор культа Т.И. Левицкая установила, что "произведена неполная опись церковного имущества. Обнаружено укрытое в стороне священническое облачение. Икона "Троицы" не в описи, а также 4 штуки водопроводных кранов, 1 купель для крещения, на чердаке старых икон 16 штук".
Так власть искала любой повод, чтобы закрыть храм. Например, 31 мая 1935 года комиссия Петроградского района предписала двадцатке капитально отремонтировать церковь. В обширном перечне работ 22 пункта, и какие! Зашить досками открытые с четы-рех сторон стены колокольни, окрасить кровлю и стены с разделкою под мрамор, а входные двери - с разделкою под дуб (!), частично перебрать старинные голландские печи. Невероятно, но в конце года приходской совет рапортовал "о выполнении невыполнимого". Деньги на ремонт - более 6500 рублей - громадную по тем временам сумму - собрали по копеечке прихожане.
В списке действующих молитвенных учреждений Приморского района от 15 июня 1936 года о церкви святого Димитрия Солунского сделана впечатляющая отметка: "Никакой переписки о ее закрытии нет". Что это значит?
В те грозовые годы церкви закрывали "по просьбе трудящихся": достаточно было коллективного письма рабочих в соответствующие органы. Понятно, что инициатива подготовки подобных посланий исходила сверху. В многонаселенных Коломягах, тем не менее, не нашлось людей, готовых подписывать обращения против народной церкви.
В 30-е годы членом приходского совета состоял Иван Федорович Моренков. Как-то его дочь Шура, вернувшись с танцев, принесла домой тревожное известие. Сам секретарь комсомольской организации Петр Строганов, кружась с девушкой в вальсе, выдал секрет: "Скоро будем отплясывать... в Димитриевской церкви". Когда Шура рассказала новость отцу, тот, разволновавшись, хлопнул кулаком по столу: "Не бывать этому. Подымем весь народ".
"Воистину, вся деревня оберегала церковь. Любая тревожная весть о всенародной святыне передавалась из уст в уста. И власти это знали и побаивались, - вспоминает старожил Е. Н. Ладыгина, чей дедушка А.С. Ладыгин был первым церковным старостой в годы советской власти. - Среди наших крестьян так и не смогли "выбрать кулаков", затребованных по разнарядке для высылки в Сибирь: не желал сосед доносить на соседа. И уговаривали, и грозили, мол, тогда вывезем Коломяги из Петрограда в полном составе, но, в конце концов, сдались. Сплоченный был приход - жили как одна семья. Вот только колокола церковные отстоять не удалось".
Да разве могла одна деревня противостоять всероссийской кампании по запрету колокольного звона? И вот со скорбью сердечной председатель двадцатки церкви святого Димитрия Солунского В.Н. Никонов ставит свою подпись под таким документом: "Объявленное мне постановление о прекращении колокольного звона обязуюсь выполнить: прекратить колокольный звон с 15 июля 1933 года".
И 9 октября 1933 года инспектор особой части Леноблфинотдела составил акт, что перечисленное ниже имущество как ненужное (выделено изд.) - девять колоколов весом 175 пудов 33 фунта церкви Димитрия Солунского - согласно постановлению Совета народных комиссаров зачисляется в Госфонд.
Учитывать пытались не только иконы и кресты - живые души. А вдруг дрогнут?
Из анкеты по обследованию религиозного объекта (с пометкой: оглашению не подлежит) - Димитриевской церкви в Коломягах в 1937 году:
"На богослужении третья часть присутствовавших становилась на колени, а крестилось большинство. После миропомазания редкие как из мужчин, так и женщин, целовали руку попа. Но характерно то, что из целующих руку попа было 7-8 молодых парней до 25-летнего возраста..."
Не дрогнули! Попытка объявить веру отцов и дедов "старушечьим делом" провалилась: молодежь продолжала приходить в храм...
Чтобы отучить верующих посещать церковь по воскресеньям, в 30-е годы на предприятиях ввели пятидневку. Такой же режим установили и в школах. "После службы в Коломяжском храме я попадала в класс только к третьему уроку, - вспоминает старожил В.Е. Привалова. - Сверстники кричали: "Привалова опять в церкви была!" Учительница в ответ лишь кивала головой: "А, в цирке! Иди, Варя, садись на место". Прошло много лет, и Варя, теперь уже Варвара Ефимовна, разыскала учительницу первую свою, столь бережно хранившую детскую тайну. И узнала: оказывается, та специально вызывала в школу Варину маму - открыть ей глаза, какие испытания приходится выдерживать ребенку. В ответ же услышала: "Я иначе воспитывать дочь не могу. А вы чем можете - помогите". Взрослые и дети совершали подвиг крестоношения прикровенно, незаметно для посторонних глаз...
