| Смотреть всю колонку
К скудности Вифлеемской пещеры (Рождество)
В холодные зимние дни от праздника Рождества Христова мы ждем тепла и света. Хотя родился младенец Иисус, скорее всего, в весенние или летние месяцы. Да и зима в Палестине не то, что зима в наших северных широтах. Но, как сказал Иосиф Бродский в одном стихотворении из рождественского цикла, «неважно, что было вокруг». Неважна материальная обстановка. Важно то, что пурга, метель, холод, порождающий пар из ноздрей животных, все эти эпитеты из стихов Бродского есть символы враждебности мира, в который пришел Христос. Преодоление этой вражды началось в бедном хлеву. Люди и животные объединились над родившимся Спасителем. Им стало теплей. Чем ближе мы друг к другу, тем проще нам в этой «юдоли плачевной».
Не только Христу не было места в мире. Он пришел к тем, кому тоже не нашлось места среди людей. Он пришел в пустыню. Не случайно потом в нее устремятся христианские отшельники. Пустыня позволяла увидеть Бога. Здесь зародилась христианская аскеза, которая повлияла даже на тех, кто боролся с Христом. Юлиан Отступник, прекрасно изучивший Священное Писание, но увлеченный поэзией языческого культа, критиковал христиан не только своими словами, но своей жизнью аскета. Отец Сергий Булгаков называл атеиста Александра Герцена религиозным искателем. И Герцен действительно всегда относился к Евангелию с большим почтением. И аскетизм народников имеет корни в смиренном приходе в мир Христа. Поиск простоты жизни Льва Толстого тоже берет начало в прочтении писателем Евангелия. А что говорить о церковно верующих в Христа! Те, кто по-настоящему искал Его, искал в скудности Вифлеемской пещеры. Первый христианский храм и первое богослужение, адресованное Христу, случилось именно там. Первый жертвенник - это ясли. Скромный христианский культ первых веков - прямой наследник вертепа.
Шли годы, менялись эпохи, менялся и облик Церкви. Но «нищета Христа» всегда была знаком, под которым проходила жизнь христиан. Она была путеводной звездой для ищущих выхода из житейского соревнования гордынь. Она была обличением, бичующим тех, кто сбился с выбранного пути и, «взявшись за орало», стал оглядываться на оставленную житейскую суету. Бесславное, с точки зрения гордого мира, Рождение Христа всегда будет предупреждением для нас, пытающихся превратить «пастушью квартиру» в «ярмарку тщеславия».
В Рождество, идя на церковную службу или возвращаясь с нее, думаешь: «а есть ли в этих святящихся окнах темных многоэтажных домов – Праздник». Стремимся ли мы к тому, чтобы обогреть свои озябшие души в единстве о Христе? Мы много говорим о врожденном российском коллективизме, но не знаем даже, как и чем живут соседи по лестничной площадке. При строительстве загородного дома возводится забор до небес. Достигнет ли свет Вифлеемской Звезды нас в этом отгораживании друг от друга? Посещение храма для большинства тоже связано с индивидуальным удовлетворением религиозных потребностей. Потому-то сталкиваешься с гневом и раздражением «старожилов» оккупировавших подсвечники.
Мы помним, что Христос принес не мир, но меч. Меч против отчаяния, безверия и одиночества человека в мире. Религиозная жизнь у римлян стала формой поддержания императорской власти. У иудеев фундаментом национального сопротивления. И там, и там основной элемент - человеческая сила и слава. Рождество должно было положить этому конец и открыть дверь к Богу. Не к лучшей религии (их было уже много), а к живой вере в Живого Бога. Эта христианская парадигма восстания против затхлой обыденности мира очень часто стушевывалась в жизни христиан, искушаемых мелким земным блаженством. Но свято место пусто не бывает. Место христианского свидетельства занимают чуждые ему нигилистические учения, извращающие христианское понимание борьбы и сопротивления злу. Ведь всякий нигилизм - это романтический бунт, как писал протоиерей Василий Зеньковский. Отец Василий утверждает, что «нигилизм есть восстание против тусклой действительности мещанского упоения внешними благами, диктуемый последними остатками религиозного сознания, которое только в Царствии Божием, только в Боге и могло бы найти себе покой». Кто в этой подмене виноват? Не мы, ли христиане? Не тем ли, что далеко ушли от воистину Божественного смирения Вифлеемской лачуги к человеческому великолепию и пышности?
---
Протоиерей Александр Рябков
2012-01-05
|
